В унисон - Тэсс Михевич

жить этот миг, жить по-настоящему, чувствуя каждой клеточкой тела свое существование. Хидео слился с толпой, с удовольствием вдыхая в себя аромат теплого вечера подобно тому, как другие вдыхают дым сигарет. Это чувство заполняло его всего, от самых кончиков ногтей до самого сердца.

Все всегда стремится к сердцу.

Мичи пришла вовремя, не опоздав ни на минуту – такая педантичность напоминала Хидео дни, когда он гулял с Генджи. Тот тоже всегда приходил минута в минуту, еще и другу пенял за то, что тот опаздывает (всего на пять минут!). В этот раз Хидео решил подготовиться тщательнее, пришел заранее, чтобы не заставлять даму ждать.

Наряд Мичи почти полностью скрывал длинный мешковатый плащ в крупную зеленую клетку – в нем она казалась такой маленькой и бесформенной, что вызывала желание непременно снять с нее верхнюю одежду. Две крупные пуговицы черного цвета перетягивали на себя все внимание. Хидео сам не понял, когда и почему начал пожирать их глазами.

Мичи любезно протянула руку, как бы предлагая ее галантно поцеловать.

– Привет, – сказала она, улыбаясь.

Хидео улыбнулся в ответ, неловко пожимая ее холодную гладкую ладонь. К губам поднести не успел – Мичи вырвала руку, чтобы удобнее перехватить красный зонт-трость.

– Ты давно здесь? – спросила, глядя под ноги.

Хидео вновь критическим взглядом оглядел одежду Мичи. Только теперь он с удивлением отметил, что она одета в теплое пушистое пальто, держит в руках большой кровавый зонт. Сам Хидео выскочил на улицу в простой тонкой ветровке и не позаботился о том, чтобы прихватить что-нибудь еще. Погода была теплая, небо только-только затянулось вечерними густыми облаками, вокруг было сухо – ни малейшего намека на дождь или резкое похолодание.

– Нет, только что пришел, – ответил Хидео, хмурясь. – Тебе не жарко в пальто? И зачем тебе зонт?

Мичи удивленно вскинула брови. Она не думала, что Хидео спросит ее об этом. Она попыталась улыбнуться, но тело плохо слушалось ее приказов. В итоге она спрятала руки за спину и тихо ответила:

– Передавали дождь.

Продолжая разыгрывать из себя горе-кавалера, Хидео открыл дверцу кафе, возле которого у них была назначена встреча, и пригласил Мичи войти.

– Ты здесь бывала раньше? – спросил он, ведя ее к своему любимому столику.

– Да, – ответила она с улыбкой. – Довелось прийти как-то. Тут хороший кофе.

– Чудесный кофе!

Они сели. Мичи неустанно терла озябшие руки, массировала запястья, давила пальцем в центр ладони, чтобы немного согреться и размять затекшие суставы. Хидео со смесью любопытства и непонимания наблюдал за ней, не мешая и не перебивая. Заметив его взгляд, Хамада игриво тряхнула белыми короткими волосами, будто смахивая непослушные локоны с румяного лица. Потом осторожно взяла меню и стала медленно бродить взглядом по ассортименту. Периодически она поднимала на Хидео свои темные глаза и спрашивала, посмеиваясь:

– Ты что будешь?

– Я тут все перепробовал. Буду то же, что и ты.

– Тогда, – она протянула ему меню, – советуй ты.

Хидео похвалил каждое блюдо, особенно выделяя ванильный раф и черничные тарталетки. Они сделали одинаковый заказ и стали ждать.

– Забавно, но я раньше не любил тарталетки, – сказал Хидео. – Мне не нравилось тесто в корзиночке, и я всячески избегал этого десерта. Однажды я забрел сюда в самый разгар летнего фестиваля – тут тогда было специальное меню, где все привычные названия блюд переименовали на что-то, имеющее отношение к еде лишь косвенно. Я случайно заказал здесь «Черничный вызов» и был очень удивлен, когда увидел тарталетку вместо простого пирожного! На удивление, мне понравилось.

– Ты тогда пришел сюда впервые? – спросила Мичи.

– Да! Искал место, где можно спастись от жары и солнца.

– Что ж, это и впрямь «вызов»!

Им принесли их заказ. Хидео не раз после того случая с летним фестивалем заказывал черничные тарталетки, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какое впечатление блюдо произвело на Хидео сегодня – он с головой ушел в воспоминания о том дне, когда разрушилось его главное предубеждение.

Девятнадцатое июля. Хидео одет в дурацкую кепку Сатоси из «Покемонов», на улицах асфальт плавится от жары, а у него нет даже солнцезащитных очков, чтобы спрятаться от палящих лучей. Он заходит в первую попавшуюся дверь, это оказывается кафе со странным названием – «Фуничи». Кажется, что здесь все пропитано кофейными парами: диванчики, столы, зеркальный бордовый пол, белый потолок, люди. Спасается от жары не только он – другие посетители стали добровольными заложниками этого крошечного пространства кафе. Их держит здесь только кондиционер, работающий в полную силу. Хидео садится на первый попавшийся диван, все остальные места заняты, и здесь он вновь оказывается рядом с солнцем, бьющим в окно. Вокруг шумно, это мешает ему сосредоточиться, поэтому, когда приносят меню, он без раздумий заказывает черничный десерт, ожидая что угодно, но не ненавистную тарталетку.

Сначала ему хочется уйти, позорно сбежать, проклиная все на свете, но потом он думает, что раз день испорчен, хуже все равно не станет, и решительно берет в руки «Черничный вызов». Попробовав тарталетку, Хидео даже в лице меняется: настолько он поражен прекрасным вкусом. Еще никогда он не пробовал чего-то настолько вкусного и нежного. Тесто корзиночки сладостью тает во рту, а черника придает кислинки, что даже немного щиплет язык.

Из воспоминаний Хидео выдернул звонкий смех Хамады. Вздрогнув, Мацумура посмотрел на нее, пытаясь понять, почему она так веселится.

– Ты чего? – поинтересовался он.

– Просто… ты так мило выглядишь, когда вспоминаешь.

Свои слова она подтвердила красивой улыбкой, а Хидео попытался успокоить себя тем, что это был просто неудачный комплимент. Наверняка у него на лице было написано, что он окунулся в воспоминание того дня, иначе как это понимать?

– У вспоминающих людей, наверное, очень глупая физиономия? – предположил Хидео, растягивая губы в улыбке.

– Вроде того.

Ему было не по себе от их тет-а-тета, от бесцельности времяпровождения и от ее красивого лица. При других обстоятельствах Хидео мог бы получить удовольствие от общества Мичи, но сегодня какой-то странный внутренний барьер мешал ему это сделать. Его не покидало ощущение, что Хамада ведет себя наигранно. Будто она знает, что ее снимает скрытая камера и изо всех сил старается не облажаться. Все ее жесты – отточенные, грациозные, размеренные – выдают многочисленные тренировки, самостоятельно поставленные движения перед зеркалом. Наверняка она очень долго училась подносить руку к лицу так, чтобы это выглядело красиво.

Хидео откровенно любовался ей, но ему казалось, что он любуется актрисой в роли самой себя, нежели простой милой девушкой.

– У тебя меняется лицо, когда ты о чем-то вспоминаешь, – добавила